Михаил Светлов (27 сентября 1967) – участник самого первого состава группы «Черный Обелиск» и первого «исторического» выступления в «Крыльях Советов» возрожденной группы в составе с Юрием Алексеевым и Сергеем Комаровым (+), гитарист коллективов «Poltergeist» и «Blaze Bomber». В 1999 году «Черный Обелиск» был воссоздан бывшими участниками Дмитрием Борисенковым, Владимиром Ермаковым и Михаилом Светловым, пригласившим на роль басиста Данилу Захаренкова («Э.С.Т.»). Вокалистом и основным автором стал Д. Борисенков.
М. Светлов: Мы просто познакомились, стали пересекаться на всяких полухипповых тусовках без мысли сыграть что-то – вопрос об этом вообще не стоял. Потом как-то Толик говорит: «Ты знаешь, я решил набрать команду. Давай попробуем?». За очень короткое время мы отрепетировали 4 песни и вперёд: был первый концерт, второй, третий. После третьего меня уволили в связи…
… с профнепригодностью?
М. Светлов: С профнепригодностью, да.
И в чём она заключалась?
М. Светлов: В том, что я ещё не до конца осознавал, что такое электрогитара – для меня это было достаточно в новинку, – и в связи с моим раздолбайским отношением. Потому как поехать в Питер автостопом и опоздать на репетицию — фигня вопрос. Типа: «Ты где был?» – «Тачку не смог поймать». Для меня это была второстепенная фигня. Я никогда не думал, да и никто тогда не думал – мне было восемнадцать, Толику двадцать – что из того, что мы соберёмся в ДК «Шерсть и сукно» и сыграем четыре песни, в дальнейшем выйдет нечто большее, что станет смыслом нашей жизни. После третьего концерта вместо меня взяли Юрку Алексеева. В принципе, меня это задело: «Как так, что такое?». Наверное, я начал искать причину: почему? Понял, что да, надо приложить какие-то усилия, и мне стало интересно заниматься этим делом. Раньше я электрогитару воспринимал постольку-поскольку. Наверное, я ещё не собирался становиться музыкантом – когда тебе восемнадцать лет, ты пока ещё не совсем понимаешь, куда тебя занесёт: играется и играется. Видимо, у меня в голове что-то тогда перевернулось, и сам для себя я стал по 6 часов в день заниматься, что-то снимать. Отодвинул всю эту хипповскую тусовку в сторону, изменил круг общения – там появились именно музыканты, мы стали обмениваться информацией. И где-то чуть меньше, чем через полгода таких продуктивных занятий я пришёл к Толику. Он такой: «И это ты играешь?» Я говорю: «Да». Он очень удивился, говорит: «Ну, давай возвращайся». А тогда хотели уволить Юру Анисимова и меня взяли обратно. Собственно, два с чем-то года мы провели вместе, было сделано три концертных программы, ходивших только на магнитных альбомах – в студии мы их так и не записали.
А та вещь «Полночь» на французском сборнике «От Ленина к Леннону»?
М. Светлов: Она единственная была нормально записана. Приезжали французы на таком автобусе огромном, с многоканальной студией. Нам не надо было проявлять какие-то инициативы – мы просто пришли и сыграли. А потом они сняли видеоклип «Полночь».
Так пришла слава?
М. Светлов: И медные трубы. Каждый ведёт себя по-разному, у каждого своя какая-то дурь, но обычно люди пафос включают. У меня была реакция несколько другой: я как человек совершенно не пафосный не мог его включить. Я включил раздолбая: раз я рок-звезда, значит, мне можно всё. На каком-то этапе начался алкоголь, какие-то тусовки и наркотики, и, как следствие, музыка сначала протекала параллельно, а потом отошла на второй план. Толик исключительно бухал, он с наркотиками вообще тогда не баловался, это была моя прерогатива. В это самое время у меня умерла мама, и я остался вообще один. И понеслось…
Это уже был конец Обелиска?
М. Светлов: Да, 87-88 год.
(Фрагмент интервью М. Светлова порталу «MetalRus»)
