Лето 1996 года / КАПИТАЛИНА ДЕЛОВАЯ
— Как ни странно, но нас, “тяжеловиков”, тогда, в 86-87-м года чморили не так уж сильно. Запрещали и не давали дышать в рок-тусовке “текстовикам”: “Вежливому отказу”, “Звукам Му”, “Чуду-юду (имеется в виду только московская рок-тусовка, конечно, братья: “Черного Обелиска” по рок-лаборатории. – К. Д.). Все, что делали “металлисты”, с их полумистическими, непонятными для совковых чиновников текстами, проходило более благополучно, чем смысловые, загрузочные песни ребят, которые выражали себя и свое чувство свободы прежде всего в словах. В те времена все, весь репертуар “литовался”.
— Чего-чего?
— В райкомах комсомола сидели людишки, которые прослушивали весь репертуар группы и выдавали официальное разрешение – бумажку с печатью – для выступления этой команды. Когда ты приезжал в какой-нибудь ДК, тебя не выпускали на сцену, пока тамошние начальники не просмотрят эту промокашку. А в некоторых местах встречались такие дядечки с серыми папочками, которые садились и отслеживали весь концерт, и если, не дай Бог, ребята допускали хоть одну, “незалитованную” вещицу, капалось куда надо – и геморроев возникало – не оберешься.
— Кого конкретно “убили” раз и навсегда из-за этого?
— Чего, не знаешь, что ль, кого? “Чудо-юдо” запретили — и, привет, не стало группы.
— Почему к “металлистам” коммунистические власти как бы благоволили?
— Мне кажется, они скорее не въезжали в очень замороченные, но романтические тексты. У нас их больше бесил внешний образ, внешняя энергетика музыки. Я, например, выезжал на сцену на “Харлее” – жесткий, мрачный, но сильный имидж. Честно скажу: на концертах у нас проблем с ментами, с властями не было. Проблемы были после концертов. С 86-го года прошло 10 лет, но я так и не истребил в себе привычку ходить с паспортом. Потому что не было недели, чтобы меня не забирали на улице.
— Ты чего вытворял-то?
— Я-то ничего не вытворял. Но за длинные волосы могли спокойно посадить в кутузку на четыре часа. Милиции это разрешалось по каким-то там инструкциям. Если к тому же у тебя не было паспорта – можно было просидеть фигову тучу времени.
Однажды – кстати, не на своем концерте, а на каком-то сейшне с “Черным кофе” – меня “свинтили” очень конкретно: я ведь всегда любил ходить в черном. Ну ты вон, Капа, тоже любишь ходить в
черном…
— Ну и чего, это же стилистика, эстетика, понимаешь…
— Да! Из меня полчаса в милиции выколачивали, где штаб той нацистской организации, в которой я состою. Хотя на груди у меня висел “пацифик”. Да даже если бы у меня висел серебряный крест, как у тебя сейчас, они бы все равно “прибрали”. Любое выделение из толпы – цветом одежды или висюльками на груди – для них было криминалом.
С Толиком мы поговорили 10 минут, с остальными “героями прошлых и будущих лет”, братками, которые на своей сугубо рокерской шкуре вынесли весь спектр удовольствий жизни в неволе, не удалось поговорить вообще. Поскольку все уехали в тур “Голосуй или проиграешь!” Хоть это звучит и мерзотно-пафосно, но все же: “Наутилус Помпилиус”, “Алиса”, Александр Скляр, Сукачев, “Машина”, “ЧайФ” поехали, чтобы не проиграть. Зачем зачеркивать то, что строили их души десять лет? Рокеры хоть и делают вид, что очень устали от жизни, лучше всех, видимо, понимают, что вернуться в прошлое — это значит погибнуть.